Шекспир и Гилилов Дискуссия Shakespeare Gililov Discussion

Приложение к сайту "Игра об Илье Гилилове, или Неразгаданный Шекспир"

читайте на главной странице:

Гипотеза И.М.Гилилова о честеровском сборнике опровергнута

Предисловие автора сайта

В конце мая 2003 г. я получил письмо от Лоры Иванковой из Москвы, к которому была приложена статья ее друга Г.Михайлова с настоятельной просьбой опубликовать этот матерал на моем сайте, чтобы "заинтересованные читатели смогли ознакомиться с различными точками зрения на одни и те же конкретные проблемы, которые приходится решать в процессе исследования "шекспировского вопроса", "Тем более что у Вас, - писала Лора, - весьма широко представлена полемика вокруг книги Гилилова, а заметки Г. Михайлова являются ее органической частью."

Прочитав "органическую часть" Г.Михайлова, я узнал о себе много интересного. Оказалось, что я "воинствующий графоман", базарный хам, булгаковский Шариков, "озабочен проблемами специфического характера"(?) и что аналоги моей клевете "следует искать в другом месте"(?!). Кроме того, выяснилось, что я личный шут Гилилова. Причем в "помощниках" у меня почему-то оказался известный литературовед из Киева Альфред Барков, создавший свои собственные, посвященные Гилилову веб-страницы (Барков-1, Барков-2) намного раньше меня. Г.Михайлов так увлекся подбором характеризующих меня определений, что даже забыл привести убедительные аргументы, опровергающие опубликованные мною факты. По-видимому, он просто не знаком с одним очень мудрым изречением из коллекции "бесплатных советов" Эвелины Меленевской:

Написав письмо человеку, на которого вы рассердились, не отправляйте его сразу. Перечитайте наутро. Уже остыли? Вот и прекрасно.

Любой отклик читателя для меня ценен, и я всегда рад его опубликовать. Однако по жанру своему материал Г.Михайлова "откликом читателя" не являлся. Автор говорит обо мне в третьем лице, и его статья явно предназначалась для публикации в газете или журнале. Почему Г.Михайлов захотел увидеть свой материал на сайте базарного хама, осталось для меня загадкой. Одним словом, публиковать такой материал, да еще полученнный через посредника, без согласия самого автора я не решился, и через Лору попросил Г.Михайлова лично подтвердить свое желание опубликоваться у "воинствующего графомана".

11 июня 2003 года Лора переслала мне письмо Г.Михайлова, в котором он не только подтвердил, что согласен на публикацию, но и сообщил, что

И.М. Гилилов с данной статьей ознакомился и выразил свое согласие со всеми сделанными там выводами, что он может в любое время подтвердить.

Не напечатать статью, одобренную самим Ильей Менделевичем, я просто не мог. Материал, как и просил Г.Михайлов, публикуется без изменений, в том виде, в каком он поступил.

Б.Борухов

P.S. Поскольку Г.Михайлов упоминает также и А.Н.Баркова, я посчитал своим долгом еще до публикации переслать статью Г.Михайлова в Киев. Если А.Н.Барков сочтет необходимым написать ответ, я вас непременно об этом проинформирую.

*************

Г. Михайлов

(Москва)

ВОИНСТВУЮЩИЕ ГРАФОМАНЫ В ИНТЕРНЕТЕ

В 2002 г. некто Б. Борухов из Иерусалима (в дальнейшем я буду обозначать его как Б.Б.) объявил о том, что собирается опубликовать в Интернете "циклы" статей, представляющих собой критические заметки о книге Ильи Гилилова "Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса" (далее - "Игра..."). И в феврале-марте 2003 г. обещанные "циклы", занимающие более полусотни страниц, действительно появились под кричащим заголовком "Игра об Илье Гилилове, или Неразгаданный Шекспир". Книга Гилилова, содержащая целый ряд новых или по-новому объясненных фактов, уже выдержала два издания и несколько допечаток тиража в России, переведена на ряд европейских языков, в т.ч. на английский, и вызвала оживленную, а порой и ожесточенную полемику в научных изданиях и средствах массовой информации. Появление еще одного отклика не было чем-то неожиданным, особенно если вспомнить, что дискуссия о "шекспировском вопросе" продолжается в мире непрерывно уже полтора столетия.

Однако, познакомившись с "циклами" Б.Б., можно увидеть, что перед нами не литературная - и вообще никакая не критика, а довольно примитивная попытка невостребованного литератора-любителя сделать себе имя путем шумных наскоков на получившую довольно широкое распространение (в т.ч. и в Израиле) книгу и ее автора. Никакого анализа и даже следов понимания концепции книги, важнейших гипотез и открытий, включая и уже общепризнанные, в критических заметках Б.Б. нет; их автор всецело занят лишь выискиванием "ужасных ошибок" и описок Гилилова, чтобы заполнить торжествующими криками о них страницы своих сведенных в "циклы" и заботливо пронумерованных статей. А поскольку на 500 страницах "Игры…" улов реальных ошибок весьма скуден (2-3 неточные транскрипции имен из 2-го кварто "Гамлета"), остальные "ужасы" Б.Б. приходится высасывать из пальца, что при его самонадеянности представляется ему занятием несложным и приятным.

К появлению этих "циклов" можно было бы отнестись как к комическому эпизоду (чего только не встретишь в Интернете!), если бы кроме развязного и малокомпетентного пустословия они не были густо нашпигованы бессмыссленными оскорблениями в адрес автора "Игры…".

Легкость, с которой из Б.Б. сыплются оскорбления ("фальсификация", "подлоги", "улики" и т.п.) и базарное хамство, наводят иногда на мысль о его озабоченности проблемами специфического характера. Кроме того, у большинства пользователей Интернета нет возможности самим проверить факты, и по достоинству оценить сообщения Б.Б. В результате у некоторых из них может создаться впечатление, что "в этом, наверное, что-то есть". Поэтому будет целеесообразным прояснить для этих читателей несколько конкретных фактов, фигурирующих (в злостно искаженном виде) в "циклах" Б.Б.

1. Сложности перевода староанглийских текстов известны. Неустоявшаяся грамматика, произвольная орфография, самовольство и опечатки наборщиков создают возможности для различного понимания не только тех или иных слов, но и смысловой связи между ними. Трудности многократно умножаются при переводе поэтических строк (и даже переложении их на современный английский язык). Например, тот же Бен Джонсон особенно часто маскирует подлинный смысл своих слов и намеренно играет словами, допускающими двойное или множественное толкование, что делает его понятным только для посвященных. Отсюда - множество правдоподобных, но различных (нередко несовместимых) вариантов перевода одного и того же текста. Это видно и на переводах шекспировских пьес, имя же переводам сонетов - легион. И не только на русском языке. В оксфордском (1997) издании шекспировских сонетов 582 страницы, из них 66 занимает факсимиле первого издания, 66 - те же сонеты в современной орфографии, а 450 - примечания, толкования, варианты смысла.

Б.Б. все эти трудности мало беспокоят. Выхватив из староанглийского текста одно-два слова, он трактует их современные значения, причем вне контекста, которого не понимает. Или принимает мнение того или иного западного комментатора за единственное и окончательное решение. А если у Гилилова сложилось другое мнение (объяснение, гипотеза) о смысле данного текста, то это, по понятиям Б.Б., фальсификация, подлог и т.п. дикость.

2. Название графства и титул графа - Rutland - передано Гилиловым на русском языке как "Рэтленд". Б.Б. обвиняет его в грубой ошибке, распространившейся теперь по России и русскому Интернету, ведь англичане произносят это название и титул как "Ратленд". На самом деле такая транскрипция (и даже как "Ретленд") была принята (почти общепринята) в России задолго до Гилилова (см. у Шипулинского, Фриче, Луначарского, Бирюковой, наконец, у самого Аникста). Гилилов принципиально, во избежание путаницы, не вносит коренных изменений в уже установившиеся (пусть и не всегда точные) русские транскрипции иностранных имен и названий. Не писать же нам теперь "Шейкспир" или "Уолтер Скотт"! Полвека тому назад несколько профессоров стали именовать Шекспира Уильямом, и в результате сегодня кто называет его так, а кто по-старому - Вильямом. Вопрос этот, как видим, не простой, но не разбирающийся в нем и не знающий фактов Б.Б. ничтоже сумняшеся выносит Гилилову обвинительный приговор и напропалую острит насчет Гегеля и Гоголя.

3. Судя по всему, до появления книги Гилилова, где Бену Джонсону заслуженно отведено немало места, Б.Б. поэтических произведений этого автора не изучал и даже не читал. Иначе он не ломал бы голову и ноги в поисках хотя бы одного из многих изданий джонсоновской поэзии. В "Игре…" уточнен смысл ряда важных джонсоновских текстов, впервые определены прототипы героев и адресаты нескольких поэм и посланий. За 5 лет после выхода первого издания "Игры…", а потом и большой статьи на английском языке никто не нашел там каких-либо серьезных ошибок в текстах, связанных с Джонсоном и Рэтлендами. Не может сделать этого и Б.Б., что не мешает ему кривляться и ерничать: "Гилилов любит Джонсона, но ведь и у попа была собака, которую он любил, но она съела кусок мяса…". Гилилов также сравнивается с Иваном Грозным, "который любил, а потом убил своего сына". Тут же воспроизведен фрагмент картины Репина на этот сюжет! Фантастика…

В 1-ой главе книги Гилилов сообщает читателям (стр. 95), что в 1616 г. уже после трагического ухода из жизни - вслед за мужем - графини Рэтленд, хорошо знавший ее Бен Джонсон, издавая собрание своих произведений, поместил там и свое старое (1600) новогоднее послание к ней. И эта поэма является единственным из полутора сотен напечатанных там поэтических произведений, текст которого внезапно обрывается (да еще и на полуфразе). Обрыв происходит, как только Джонсон от отца Елизаветы, великого поэта Филипа Сидни, переходит к ее мужу (графу Рэтленду). При этом Бен сделал странную и беспрецедентную пометку "окончание утеряно", хотя сам редактировал это издание и безусловно мог восстановить или заменить якобы "утерянное" окончание. Это окончание (7,5 строк) было найдено в рукописном списке послания только в XX веке; в нем упоминается о какой-то зловещей клятве (ominous vow) и о благодарности Рэтленду. Комментаторы-джонсоноведы толком объяснить этот уникальный демонстративный обрыв не могут и обычно ПРЕДПОЛАГАЮТ, что причиной является импотенция Рэтленда (хотя какое значение это обстоятельство - тоже предполагаемое - могло иметь через 4 года после смерти обоих супругов?). Вот что сообщено читателям Гилиловым - очень коротко, в одном абзаце - об этом важном факте. Его значимость читатели начинают лучше понимать после ознакомления с другими фактами, относящимися к Джонсону и Рэтлендам, особенно к Елизавете Сидни-Рэтленд. Каждое слово в этом кратком сообщении Гилилова достоверно, бесспорно. Но Б.Б. умудряется на 8 (восьми!) страницах ерничать и зубоскалить вокруг этого "утерянного" окончания и не придумывает ничего умнее, как сочинить свою собственную бравурную "новогоднюю открытку" давно оставившей этот мир "мученице любви" - "Здравствуй, Лиза, Новый год!".

Оценить вклад Б.Б. в джонсоноведение специалисты и читатели могут самостоятельно - мимо данной эскапады невозможно пройти равнодушно.

Из 8-страничных раглагольствований Б.Б. по поводу рассматриваемого эпизода ясно видно, что он, подобно булгаковскому Шарикову, "несогласный", хотя с чем именно, понять нельзя. Однако в убежденности Б.Б., что к пропаже окончания джонсоновского послания каким-то образом причастен сторонник Ивана Грозного Илья Гилилов (у них даже инициалы совпадают), никаких сомнений не остается.

4. А вот и другое, тоже очень важное стихотворение Джонсона - "Phoenix Analyzed", впервые напечатанное в честеровском сборнике. В "Игре…" совершенно правильно переведено по смыслу и название, и содержание этого небольшого стихотворения, в котором, КАК И В ДРУГИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ, ВХОДЯЩИХ В ЧЕСТЕРОВСКИЙ СБОРНИК, речь идет о его героях - "Феникс" и "Голубе", главным образом, о первой. Джонсон призывает не удивляться, во-первых, тому, что Феникс здесь - женщина, а во-вторых, что она лишь по видимости является женой Голубя. Не понимая даже, что перед ним - органическая часть книги Честера, Б.Б. выхватывает из контекста отдельные слова, пытаясь склеить из них нечто его устраивающее и заполняя очередные страницы примитивным ерничеством, обозвав напоследок замечательное стихотворение "Фениксом, притянутым за уши".

5. Абсолютно ничего не понял наш "критик" и в главе "Игры…", посвященной масштабному фарсу вокруг комической фигуры Томаса Кориэта из Одкомба, который для Б.Б. является "известным писателем и путешественником". Даже уникальное собрание "панегириков" на дюжине языков не понял (редкий случай), даже на прямой призыв Хью Холланда "к идиотам-читателям" не оглянулся: ему не до того, он ведь всецело занят выискиванием "ужасных ошибок" Гилилова. Вот он наткнулся на факсимильно воспроизведенный Гилиловым акростих Джонсона, открывающий "Кориэтовы Нелепости":
…Roger was the word, but now
Honest Tom Tell-Troth puts down Roger, how?
Западные джонсоноведы долго пытались понять, что это за Роджер, как он связан с Томасом Кориэтом и "кориэтовыми" сочинениями. Делались вынужденные и натянутые ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, что Джонсон, наверное, имел в виду какую-то старую поговорку, происшедшую от латинской, и т.п. Конечно, это и другие ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ имеют право на существование. Но только гипотеза Гилилова (о том, что речь идет о Роджере Мэннерсе), подкрепленная к тому же многими другими фактами, дает убедительное объяснение этому важнейшему акростиху, и ряд компетентных людей на Западе с этим уже согласились.

При переводе текста по смыслу Гилилов употребил слово "заместил" ("Том заместил Роджера"), и этот глагол здесь вполне уместен: одно слово (имя) заменило (put down) другое. Вероятно, можно придумать и другие варианты перевода (но то, что предлагает Б.Б. - "переплюнул" или "положил на лопатки" - не представляется нам оптимальным), однако дело не в том или ином глаголе при переводе, а в главном смысле этих важнейших строк Джонсона: "был Роджер, теперь стал Томас". И понимание этого стало возможным только после появления "Игры…". Но Б.Б. на целых 10 (!) страницах развязно и многословно атакует слово "заместил", принимая натянутое ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ британского комментатора за непререкаемую истину. Приводимые им детали иногда просто нелепы.

6. Об идентификации молодого лорда, сидящего под деревом Аполлона на картине И. Оливера. Гилилов не утверждает, что его атрибуция (гипотеза о том, что этот лорд - Рэтленд) окончательно доказана. Но эта гипотеза имеет научный характер, она основана на нескольких достоверных фактах, в отличие от простых догадок, высказанных в разное время. Доводы же, которыми Б.Б. пытается "изничтожить" серьезную научную гипотезу, смехотворны. Например, в каталоге королевской коллекции миниатюр (1999) эта работа Оливера датирована 1590-1595 гг., а Рэтленд был в Венеции и Падуе в 1596 г. Значит, заявляет Б.Б., на портрете изображен не он!

Б.Б. просто не понимает сугубо приблизительного характера таких предварительных датировок; эту миниатюру искусствоведы датировали и второй половиной 1590-х годов, и даже 1570-ми годами. И даже если согласиться к тем, что она скорее относится к первой половине 1590-х годов, то ведь время пребывания Рэтленда в Венеции (1596) оказывается к этому периоду очень близко! Тем более, что и Оливер находился в Венеции именно в 1596 г., о чем бесспорно свидетельствует его надпись на портрете лорда Талбота, которая Гилиловым приводится. Если к этому прибавить, что Талбот - родственник Рэтленла (о чем Б.Б. явно не знает), и некоторые другие факты, приведенные в "Игре…", то гипотезу Гилилова - идентификацию изображенного Оливером молодого лорда с Рэтлендом - следует признать достаточно серьезно обоснованной.

Подчеркну еще раз: других НАУЧНЫХ гипотез (а не простых догадок и предположений) по этой проблеме сегодня на Западе ВООБЩЕ НЕТ.

Не менее смешны и остальные безапелляционные "приговоры" Б.Б., касающиеся выводов Гилилова об этой миниатюре, в частности, того, что именно изображено на заднем плане.

Но нельзя промолчать о том, что, всласть наговорившись и "наопровергавшись" на очередных 6 страницах, Б.Б. пишет следующее: "…по иронии судьбы в конечном счете вполне может оказаться, что это он (Рэтленд - Г.М.). Однако если это даже и произойдет, то не благодаря аргументам И.М. Гилилова, а скорее, вопреки им". Вот и верь после этого тем, кто считает, будто развязность и наглость графомана имеют какие-то пределы!

В книге мимоходом, в нескольких словах, упомянуто (без указания точного названия) стихотворение Джонсона, посланное им Драммонду, в котором, как считает Гилилов, содержится аллюзия именно на этот портрет, на того "юного, кто сидит под деревом Аполлона". Есть там и характерная для Джонсона игра слов: выражение "subtle feet" может означать и "изящные ноги" (на портрете они на переднем плане), и "изящные поэтические стопы" (если имеется в виду его - этого юноши - поэзия). Аллюзию и игру слов можно признавать или оспаривать, но Б.Б. пространно повествует, как "по вине Гилилова" он с ног сбился, разыскивая это стихотворение (хотя томик, содержащий ВСЕ стихотворения Джонсона, можно спокойно перелистать за час - полтора). Впрочем, как обычно, он находит утешение в натужном остроумии - на этот раз по поводу того, откуда растут ноги…

7. Абсоютно надуманны и все придирки и "страшные" обвинения в адрес автора "Игры…" за выражение "Великие Владетели пьес", по смыслу совершенно правильно переведенное из очень важного анонимного предисловия к "Троилу и Крессиде". А вот перевод А. Аникста, над которым ломает свою зацикленную на "антигилилизме" голову Б.Б., ошибочен, и причина такой ошибки покойного шекспироведа - в стратфордианских подходах к фактам.

Конечно, от ошибок и упущений не застрахован никто. Их можно встретить и в трудах весьма почтенных авторов (а уж о банальных опечатках и говорить не стоит). В "Игре…" приведены примеры того, как целый ряд английских и американских ученых в своих книгах путают такую заметную личность, как 5-й граф Рэтленд, с его родственниками и наследниками (см. стр. 100). А, например, тот же А. Аникст в своей известной книге "Шекспир" (1964, стр. 312) перевел название очень важной поэмы Бена Джонсона "An Execration upon Vulcan" (где поэт проклинает бога огня Вулкана за пожары, от которых поэт немало пострадал) как "Извержение вулкана"! Этот же ученый в статье о Шекспире в Большой Советской энциклопедии (1957) перепутал имена и фамилии братьев-скульпторов, сооружавших стратфордский памятник (а до этого - памятник Рэтленду). Об этих неприятных ошибках сообщено в "Игре…" - очень коротко, с указанием изданий, где они допущены. Важно ведь обратить внимание на ошибку, чтобы ее исправить и впредь не повторять. Но корректный и цивилизованный образ действий не для Б.Б. Как только ему показалось, что автор "Игры…" в чем-то ошибся (а "кажется" ему обычно по причине собственной некомпетентности и неуемного желания прославиться), тут же начинается форменная свистопляска, с оскорблениями и обвинениями в фальсификации и подлоге! Аналогов подобной нелепой клевете в истории литературной критики найти не просто; похоже, их следует искать в другом месте…

8. Союзником Б.Б. в Интернете оказался, как это ни удивительно, Альфред Барков из Киева (в дальнейшем - А.Б.). Почему удивительно? Да потому, что сравнительно недавно он там же, в Интернете, называл "Игру…" "потрясающей книгой". А.Б. писал: "Содержание книги с лихвой превосходит все лучшее, что накоплено мировым шекспироведением за последние 100-200 лет". А.Б. также информировал своих читателей, что "Игра…" уже дважды издана в Москве и тексты обоих изданий есть в Интернете.

И вот теперь, в феврале 2003 г., А.Б. на весь мир заявляет, что эта плохая, устаревшая книга продается по бросовой цене 4 доллара. Это заявление дается на английском языке и открыто адресовано американскому издательству, выпускающему перевод "Игры…". Подловатый расчет заявителя, похоже, кажется ему безошибочным: авось американцам невдомек, что 4-6 долларов - обычная сегодня в России цена для книг сходного объема и оформления; американцы же, увидев цифру 4 доллара, испугаются и отступятся… Как видим, в А.Б. за короткий срок произошла разительная метаморфоза: по отношению к "Игре…" он из Павла превратился в настоящего Савла.

Понять нехитрые причины такого превращения, однако, нетрудно. А.Б. является сторонником гипотезы "Шекспир - это Кристофер Марло", причем сторонником вовсе не пассивным: он разработал - и активно пропагандирует - свой собственный, вполне оригинальный метод доказательств истинности этой гипотезы путем реконструкции текста шекспировского "Гамлета". В ходе этой реконструкции он обнаружил, что короля Гамлета никто не убивал: на самом деле этот пьяница, убивший родного брата - короля Фортинбраса, продолжал себе жить в свое удовольствие. Клавдий же вообще никогда не существовал. Принц Гамлет оказался не только родным младшим братом принца Фортинбраса, но и самим Шекспиром, то есть Кристофером Марло, который написал поэтическую часть романа-пьесы "Гамлет". Прозаическую часть-связку написал Горацио, который, как выяснилось, не только был сыном королевы и пьяницы-короля, но еще и насильником и убийцей бедной Офелии. Когда могильщик говорит, что труп кожевника протянет в могиле 9 лет, он имеет в виду Марло, который не был убит в 1593 г., а тайно жил и писал под именем "Шекспир". Попутно выяснилось, что он, как и Фрэнсис Бэкон, был сыном королевы Елизаветы I и имел шансы унаследовать английский престол.

Что касается графа Рэтленда, то А.Б. определил, что этот человек Шекспиром быть не мог, так как сделал своей жене замечание за то, что она принимала за своим столом поэта Бена Джонсона. А.Б. несколько раз приглашал Гилилова обсудить в Интернете преимущества кандидатуры Марло перед Рэтлендом. Но поскольку Гилилов свое отношение к марловианской гипотезе уже высказал в книге, он посчитал дополнительные дебаты на эту тему сейчас нецелесообразными, учитывая к тому же экзотический характер некоторых доводов А.Б. Вот после этого у последнего и открылись глаза на вопиющие - но ранее прятавшиеся в тени - недостатки "Игры…". И произошло это, конечно, не без содействия Б.Б. из Иерусалима, который обнаружил "ужасную" ошибку Гилилова в написании имени Розенкранца из 2-го кварто "Гамлета" и которому точно известно, что на картине Оливера изображен не Рэтленд. На эти сообщения с Ближнего Востока и сослался в своей февральской публикации А.Б., от себя добавив лишь несколько цветистых ругательств, информацию насчет 4 долларов да еще уж совсем загадочное обвинение Гилилова в несуществовании Томаса Кориэта по причине упразднения штатной должности придворного шута. В заключение А.Б. переименовывает Great Phoenix в Great Phony и прикладывает - не иначе как для сведения потенциальных издателей - список своих трудов, относящихся к предпринятой им "реконструкции" "Гамлета".

Конечно, начиненные нешуточным зарядом примитивного обличительства филиппики Б.Б. и А.Б. мало что прибавляют к нашим знаниям о Шекспире, "шекспировском вопросе" и книге Ильи Гилилова. Но они интересны как определенный показатель влияния, которое книга продолжает оказывать - и не только в силу своих литературных достоинств - на самые различные интеллекты, включая и экзотически ориентированные.

"Игра…" не содержит окончательного или претендующего на полноту решения "шекспировского вопроса". Но она рассказывает о новых открытиях и гипотезах, дает удовлетворительный ответ на целый ряд очень важных и трудных конкретных проблем и тем самым фактически открыла новое направление для научных исследований, уже доказавшее свою перспективность.

Что же касается гг. Б.Б. и А.Б. … Разумеется, вряд ли целесообразно обсуждать сложные научные проблемы на таком, мягко говоря, эмоциональном уровне. Но некоторые объективные наблюдатели считают, что шумные атаки графоманов - еще одно свидетельство литературного и научного успеха "Игры…". Можно сказать, что ее автор теперь обзавелся не только сторонниками и оппонентами, но и собственным шутом, даже не одним, а с помощником. Они следуют за ним по пятам, перевирают, передразнивают, ерничают, заваливают своими многостраничными "циклами" интернетовские сайты.

Игра об Уильяме Шекспире и вокруг самой Игры продолжается, вовлекая в свою орбиту новые и разнообразные персонажи. Иногда довольно странные, но это не беда - в такой Большой Игре места хватит и для них.

Дата публикации в Интернете - 29.06.2003