Жертва любви
(цикл статей)
Статья 4. Ярко сияющий Мэннерс
(уточненная версия 15.07.03)1.
Как мне уже приходилось писать (см.: "Его звали Роберт"), кандидатура 5-го графа Ратленда Роджера Мэннерса на роль автора шекспировского канона крайне проблематична. Мало того, что от него (так же, как и от Шекспира из Стратфорда) не осталось ни единого клочка бумаги, который мог бы засвидетельствовать его способности к литературному творчеству, так вдобавок ко всему почти никто из литераторов той эпохи не упоминает имя Мэннерса вообще, словно его не существовало. Самое естественное напрашивающееся объяснение состоит в том, что Мэннерс никого из литераторов просто-напросто не интересовал, потому что, во-первых (в отличие от своей талантливой супруги), не имел никакого отношения к литературе, а, во-вторых, никогда не занимался даже меценатством. Более того, как явствует из эпизода, рассказанного Джонсоном Драммонду, Ратленд поэтов вообще терпеть не мог (см. подробнее: Барков-1, Барков-2), а поэты, в свою очередь, не слишком, скажем так, жаловали его (об этом свидетельствуют стихи Джонсона и Бомонта).
Однако автор книги "Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса" И.М.Гилилов объясняет гробовое молчание современников о Мэннерсе по-другому. Он считает, что знавшие графа не упоминали его имени, так как хотели сохранить в секрете тайну его авторства как Шекспира. Теория, прямо скажем, не очень убедительная, потому что, согласно самому же Гилилову, в создании шекспировского канона принимали участие также графиня Елизавета Ратленд и ее тетка графиня Пембрук, однако их имена в печати почему-то упоминать разрешалось. Как бы там ни было, Гилилов считает, что время от времени некоторые авторы (включая и самого Шекспира) "проговаривались" и ради забавы вставляли фамилию Мэннерса в свои тексты, а чтобы никто из непосвященных ни о чем не догадался, писали ее с маленькой буквы - "manners".
"Зашифрованную" фамилию Мэннерса ратлендианцы уже давно "обнаружили", в частности, в 85-м сонете Шекспира, и Гилилов эту теорию поддержал (см. заметку "Скромная муза Шекспира"), но особенно часто, по его мнению, фамилия 5-го графа Ратленда встречается в текстах Бена Джонсона. Таких текстов Гилилов нашел у Джонсона аж целых три.
Писатели 17 века действительно любили играть в различного рода словесные игры, и Бен Джонсон исключением не является. Например, он писал акростихи. Однако, вопреки утверждениям Гилилова, никакого "Мэннерса" в текстах поэта нет и в помине.
2.
Вот как Гилилов пересказывает 9-ю эпиграмму Бена Джонсона:
В 9-й эпиграмме он просит тех, чьи имена встречаются в его книге, не считать, что она направлена "against the manners of an epigram".Согласно Гилилову,
Эта НЕ ОЧЕНЬ ЯСНАЯ ФРАЗА может восприниматься как заверение в том, что Джонсон будет придерживаться формы и традиционного характера поэтического жанра эпиграммы (хотя непонятно, зачем такие заверения нужны). Но выражение "against the manners" можно понимать как лукавое заверение в том, что эпиграмма не направлена против Мэннерса (выделено мной - Б.Б.).Читатель, который поверит вышеприведенному пересказу эпиграммы, действительно может, вслед за Гилиловым, подумать, что в тексте содержится НЕ ОЧЕНЬ ЯСНАЯ ФРАЗА, задаться вопросом, зачем нужны подобного рода странные заверения и прийти в результате к выводу, что в эпиграмме, возможно, и в самом деле содержится намек на Мэннерса. Однако все дело в том, что никаких заверений, о которых сообщает Гилилов, в этой эпиграмме нет. Джонсон вовсе не "просит тех, чьи имена встречаются в его книге, не считать, что она направлена "against the manners of an epigram". Все это чистейшей воды домысел. Вот полный текст 9-й эпиграммы:
To All to Whom I Write
May none whose scattered names honour my book
For strict degrees of rank or title look;
'Tis 'gainst the manners of en epigram;
And I a poet here, no herald am.
Всем, кому я пишу
Пусть никто из тех, чьи имена украшают мою книгу,
Не ищет в ней прямых указаний на звания и титулы.
Это противоречит сущности (природе) эпиграммы.
А я выступаю здесь не как герольд [т.е не раздаю титулы - Б.Б.], а как поэт.
Как видим, в этой эпиграмме Джонсон действительно обращается к героям своей книги с просьбой, однако просит их совсем не о том, о чем нам поведал Гилилов. Джонсон просит не искать в его книге ЗВАНИЙ И ТИТУЛОВ. Что же касается фразы "against the manners of an epigram", в которой как раз и содержится слово "manners" и которую Гилилов называет "не очень ясной", то она стала неясной только потому, что Гилилов вырвал ее из контекста. Стоит вернуть ее обратно в предложение, из которого автор "Игры об Уильяме Шекспире" ее, так сказать, "вынул", и смысл "неясного" выражения становится не просто ясным, а ПРЕДЕЛЬНО ясным:
'Tis 'gainst the manners of en epigram
Это противоречит сущности (природе) эпиграммы.
Ни на какие "лукавые заверения" относительно того, что эта эпиграмма якобы не направлена против Мэннерса, здесь нет даже и намека.
3.
В таком же "творческом" ключе пересказывает Гилилов и 49-ю эпиграмму Джонсона. По словам автора "Игры об Уильяме Шекспире",
Эпиграмма 49 адресована "Драматургу": "Драматург читал мои стихи и с тех пор поносит их. Он говорит, что я не владею языком эпиграмм и им не хватает соли, то есть непристойности. Драматург, я не хочу открывать тебя (твои манеры, обычаи) в моей чистой книге; лучше открой себя (их) сам в своей собственной". Здесь - непереводимая дразнящая игра слов. КЛЮЧЕВАЯ ФРАЗА: "I loathe to have thy manners known" МОЖЕТ БЫТЬ ПРОЧИТАНА И ТАК: "Я не хочу открыть тебя, Мэннерс". (выделено мной - Б.Б.)Даже не заглядывая в текст самой эпиграммы, читатель, владеющий английским языком хотя бы в минимальной степени, сразу заметит, что "фраза"
I loathe to have THY manners known
НЕ МОЖЕТ быть прочитана так, как ее прочел Гилилов:
Я не хочу открыть ТЕБЯ, Мэннерс
по той простой причине, что слово "THY" является притяжательным местоимением и переводится "твой, твоя, твое, твои", а не "тебя". Так что в лучшем случае Гилилов должен был прочесть данную "фразу" так:
Я не хочу открыть ТВОЕГО (?!) Мэннерса
Кроме того, глагол "loathe" переводится не только "не хочу", но и "испытываю отвращение". Следовательно, предполагаемый "возможный", по мнению Гилилова, перевод может выглядеть так:
Я ИСПЫТЫВАЮ ОТВРАЩЕНИЕ открыть ТВОЕГО Мэннерса
Что сие может означать, трудно понять даже при неоднократном перечитывании.
Однако в действительности ДАЖЕ ТАКОЙ перевод данной "фразы" невозможен, ибо во-первых, ни о каком "открывании" в эпиграмме речи не идет, а, во-вторых, "фраза", которую Гилилов подвергает интерпретации, в действительности никакая не "фраза", а лишенный смысла и вырванный из контекста словесный фрагмент. В статус "фразы" этот фрагмент безо всяких на то оснований возвел сам Гилилов. Прочтем эпиграмму Джонсона полностью:
To Playwright
Playwright me reads, and still my verses damns:
He says I want the tongue of epigrams;
I have no salt: no bawdry, he doth mean;
For witty, in his language, is obscene.
Playright, I loathe to have thy manners known
In my chaste book: profess them in thine own.
Драматургу
Драматург читает меня и постоянно ругает мои стихи.
Он говорит, что мне не хватает [владения] языком эпиграмм.
У меня нет соли. Он имеет в виду, сквернословия.
Ибо по его мнению (букв.: в его языке) остроумие - это непристойность.
Драматург, я испытываю отвращение [при мысли, что] твои [грязные] манеры окажутся
в моей чистой (целомудренной) книге. Пусть они останутся в твоей.
Нетрудно заметить, что выражение "I loathe to have thy manners known" из предпоследней строки не только не является фразой "ключевой" ( как утверждает Гилилов), но и вообще самостоятельной "фразой" как таковой. Это всего лишь вырезанный из контекста кусок предложения, которое целиком выглядит так:
[Playright,] I loathe to have thy manners known in my chaste book.
Вне данного предложения выделенный Гилиловым фрагмент теряет всякий смысл (вернее, приобретает совсем другой, не имеющий отношения к тексту Джонсона). Однако в составе целого предложения понять его не составляет никакого труда и смысл его однозначен:
Playright, I loathe to have thy manners known
In my chaste book (...)
Драматург, я испытываю отвращение [при мысли, что] твои [грязные] манеры окажутся (проявятся, обнаружатся)
в моей чистой книге (...)
Таким образом, никакой "непереводимой дразнящей игры слов", которую здесь увидел Гилилов, в эпиграмме нет. Все очень даже переводимо, и Джонсон здесь никого ничем не дразнит. Напротив, он выражается совершенно ясно и прямо. Слово "manners" в данном контексте переводится "грязные манеры", "дурные манеры", "грубый стиль", "вульгарный стиль" и т.п., и в составе данной эпиграммы перевести его иначе невозможно. Если, конечно, не разрезать связные предложения на произвольные куски в угоду своей концепции.
4.
Третий текст Джонсона, в котором Гилилову почудилась фамилия Мэннерс, - это посвященное памяти Шекспира стихотворение Джонсона из 1-го Фолио. Внимание автора "Игры об Уильяме Шекспире" привлекли следующие строки:
(...) Looke how the fathers face
Lives in his issue, even so, the race
Of Shakespeares minde, and manners brightly shines
In his well toned, and true-filed lines...(орфография и пунктуация приводятся в соответствии с текстом, опубликованным в 1-м шекспировском Фолио)
Перевод этих строк, на первый взгляд, никаких сложностей не представляет:
(...) Посмотрите, как лицо отца
Живет в его отпрыске. Точно так же отличительные признаки (вар.: живость) (the race)
Души Шекспира (Of Shakespeares minde) и его манер (характера) (and manners) ярко сияют
В его звучных и хорошо отделанных строчках...
Даже несмотря на многозначность слова "the race" (английские комментаторы считают, что поэт играет здесь сразу несколькими смыслами), ничего неясного в мысли Джонсона нет. Она АБСОЛЮТНО прозрачна. Но только не для Гилилова...
Посмотрим это место в английском оригинале; - пишет он, - мы обнаружим там родовое имя Рэтленда.Как, и здесь тоже?! Представьте себе. В каком же именно месте английского оригинала мы его обнаружим? Разумеется, в слове "manners". Неважно, что из контекста ОДНОЗНАЧНО следует, что это самое обычное существительное со значением "манеры, характер". Неважно, что подстановка фамилии "Мэннерс" в соответствующую строчку стихотворения превращает ясный и понятный текст Джонсона в бред сумасшедшего:
(...) Посмотрите, как лицо отца
Живет в его отпрыске. Точно так же отличительные признаки
Души Шекспира и его Мэннерса (?!) ярко сияют
В его звучных и хорошо отделанных строчках...
По теории Гилилова, ошибка всех, кто читал стихотворение до него, состоит в том, что они недооценили одну очень важную запятую. Между тем,
...любой внимательный читатель английского оригинала споткнется на ней.Что же это за таинственная запятая? Перечитаем отрывок еще раз.
(...) Looke how the fathers face
Lives in his issue, even so, the race
Of Shakespeares minde, and manners brightly shines
In his well toned, and true-filed lines...
Запятая, которая произвела на Гилилова такое сильное впечатление, находится в третьей строчке между словами "minde" и "and".
"Некоторые сегодняшние англо-американские ученые", - пишет Гилилов, - не в состоянии ответить на вопрос,
. .. зачем Джонсон вставил ее (запятую - Б.Б.) здесь, разорвав сложное предложение таким образом, что manners оказывается единственным подлежащим, к которому относится сказуемое shines ("сияет")К тому же эта важная запятая
мешает им (англо-американским ученым - Б.Б.) привычно упрощенно (и искаженно) прочитывать важнейшую джонсоновскую строку.А потому они
обходятся со знаменитой поэмой довольно бесцеремонно. Помещая джонсоновский панегирик в своих насыщенных эрудицией переизданиях Шекспира, они спокойно выбрасывают (без каких-либо оговорок!) мешающую им "вредную" запятую. Именно так "исправили" Джонсона издатели последнего оксфордского полного собрания сочинений Шекспира - ведущие английские шекспироведы Стэнли Уэллс и Гэри Тэйлор.Между тем, пресловутая запятая, по Гилилову, имеет принципиальное значение. Она свидетельствует о том, что несколько стоящих после нее слов, а именно:
and manners brightly shines
In his well toned, and true-filed lines
составляют самостоятельное предложение. И читается это предложение так:
и Мэннерс ярко сияет
в своих великолепно отделанных строках
Джонсон, уверен Гилилов,специально выделил эту важнейшую аллюзию в адрес Рэтленда многозначительной запятойНа неподготовленного читателя все эти ученые рассуждения о подлежащих, сказуемых и запятых могут, безусловно, произвести очень сильное впечатление. И вслед за автором книги, читатель должен неизбежно преисполниться праведным гневом против зловредных "сегодняшних англо-американских ученых", единственная цель которых состоит в том, чтобы читать Джонсона "привычно упрощенно и искаженно". Однако в действительности, ученые, чьи труды, по выражению Гилилова, "насыщены эрудицией", ничего не искажают.
Посмотрим прежде всего, как используется запятая перед сочинительным союзом AND в том самом стихотворении Джонсона из 1-го Фолио, где Гилилову померещился намек на фамилию 5-го графа Ратленда.
В тексте этого стихотворения сочинительный союз AND (в середине предложения) встречается 17 (семнадцать) раз, и
ВСЕ 17 РАЗ ПЕРЕД НИМ СТОИТ ЗАПЯТАЯ:
1) To draw no envy (Shakespeare) on thy name, Am I thus ample to thy Booke, and Fame
2) 'Tis true, and all men's suffrage. But these wayes...
3) Or crafty Malice, might pretend this praise, And thine to ruine, where it seem'd to raise.
4) But thou art proofe against them, and indeed Above th' ill fortune of them, or the need.
5) и 6) Thou art a Moniment, without a tombe, And art alive still, while thy Booke doth live, And we have wits to read, and praise to give.
7) I should commit thee surely with thy peeres, And tell, how farre thou dist our Lily out-shine...
8) And though thou hadst small Latine, and lesse Greeke,
9) but call forth thund'ring Aeschilus, Euripides, and Sophocles to us...
10) To life againe, to heare thy Buskin tread, And shake a stage
11) Nature her selfe was proud of his designes, And joy'd to weare the dressing of his lines!
12) и 13) Lives in his issue, even so, the race Of Shakespeares minde, and manners brightly shines In his well toned, and true-filed lines
14) и 15) Sweet swan of Avon! what a fight it were To see thee in our waters yet appeare, And make those flights upon the bankes of Thames, That so did take Eliza, and our James!
16) But stay, I see thee in the Hemisphere Advanc'd, and made a Constellation there!
17) Which, since thy flight fro' hence, hath mourn'd like night, And despaires day, but for thy Volumes light.
Даже если я ошибся в подсчетах и что-то пропустил (потому что считать запятые - дело довольно скучное), то приведенных семнадцати примеров, по-моему, более, чем достаточно, чтобы вывести пунктуационное правило, которым руководствовались издатели 1-го Фолио (а, может быть, и сам автор стихотворения):
ЗАПЯТАЯ ПЕРЕД СОЧИНИТЕЛЬНЫМ СОЮЗОМ ''AND" СТАВИТСЯ ВСЕГДА.
Это правило распространяется и на те случаи, когда союз "and" соединяет однородные члены предложения. Запятой в рассматриваемом тексте Джонсона из 1-го Фолио отделены ВСЕ однородные члены предложения:
:
1) Однородные дополнения:
- Booke, and Fame
- And though thou hadst small Latine, and lesse Greeke
- Aeschilus, Euripides, and Sophocles
- so did take Eliza, and our James
2) Однородные определения:
this praise, And thine
In his well toned, and true-filed lines
3) Однородные сказуемые:
- Thou art a Moniment, without a tombe, And art alive stil
- I should commit thee surely with thy peeres, And tell
- Nature her selfe was proud of his designes, And joy'd to weare the dressing of his lines!
- To see thee in our waters yet appeare, And make those flights upon the bankes of Thames
- hath mourn'd like night, And despaires day
- Advanc'd, and made
- to heare thy Buskin tread, And shake a stage
Таким образом, запятая в рассматриваемом стихотворении ставится не только при разделении (двух предложений), но и при соединении (однородных членов предложения).
А теперь вернемся к отрывку, который анализирует Гилилов:
(...) Looke how the fathers face
Lives in his issue, even so, the race
Of Shakespeares minde, and manners brightly shines
In his well toned, and true-filed lines...
Если принять предлагаемое Гилиловым отделение фразы
and manners brightly shines
In his well toned, and true-filed lines...
то предыдущая часть предложения
(...) Looke how the fathers face
Lives in his issue, even so, the race
Of Shakespeares minde
становится маловразумительной:
(...) Посмотрите, как лицо отца
Живет в его отпрыске. Точно так же отличительные признаки
(вар: живость)
Души Шекспира (?)
поскольку подлежащее "the race" остается без сказуемого "shines".Примечание: Гилилов считает, что после отделения фрагмента со словом "manners" предшествующие ему слова приобретают следующий смысл:
Посмотрите - как черты отца
проступают в его потомках, так и дух Шекспира, его происхождение
Но и при таком переводе мысль Джонсона совершенно непонятна. Слова "дух Шекспира, его происхождение", лишившись сказуемого "сияют", повисают в воздухе.
Кроме того, при отделении упомянутого фрагмента разрушается джонсоновское сравнение, ради которого, собственно, рассматриваемые строки и были написаны:
Точно так же, как A живет,
так и B сияет
Одним словом, совершенно очевидно, что разделять предложение так, как предлагает Гилилов, нельзя. Следовательно, запятая здесь стоит не между двумя предложениями (в противном случае отделение было бы возможно), а между однородными членами в составе одного и того же предложения, в данном случае между однородными дополнениями
MINDE, and MANNERS
Функция этой запятой (как и союза "and") - соединять, а не разделять. Именно поэтому (а вовсе не с целью "исказить" текст Джонсона) в некоторых современных изданиях ее и опускают.
С синтаксической точки зрения, оба слова относятся к слову
the race
(...) the race
Of Shakespeares minde, and manners brightly shines
(the race of minde, and manners)
которое в предложении является подлежащим и стоит в единственном числе. Соответственно, и сказуемое
shines
тоже стоит в единственном числе. Никаких оснований для выделения части предложения
and manners brightly shines
в отдельную самостоятельную фразу нет. А, стало быть, никакой Мэннерс в стихотворении Джонсона не сияет. Точно так же, как не сияет он и в двух рассмотренных выше эпиграммах.
А вот что действительно ярко "сияет" (особенно в случае с эпиграммами), так это желание И.М.Гилилова доказать недоказуемое любой ценой.
Выражаю глубокую признательность А.Баркову
за ценные критические замечания,
позволившие устранить некоторые неточности.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦИКЛА СТАТЕЙ "ЖЕРТВА ЛЮБВИ"
СЛЕДУЕТ
E-mail: wshakespeare@narod.ru
Дата публикации в Интернете 22.06.2003
Copyright©2003 by Boris L. Boruchov All rights reserved
|
|
